Пытки в тюменской полиции. Часть 3: охота на свидетеля.

«Признание — царица доказательств»

Эта фраза иногда приписывается генеральному прокурору СССР Андрею Вышинскому, хотя на самом деле это выражение (лат. — Regina probationum) появилось еще в Древнем Риме и делало излишними все иные доказательства, улики и дальнейшие следственные действия. Сам же Вышинский придерживался противоположного мнения и несмотря на то, что возглавлял Генеральную прокуратуру в период расцвета массовых репрессий (1935–1939), заявлял о том, что еще с древних времен «царицу доказательств» принято было выбивать под пытками.

«…Этот принцип /признание подсудимым своей вины/ совершенно неприемлем для советского права и судебной практики. Действительно, если другие обстоятельства, установленные по делу, доказывают виновность привлечённого к ответственности лица, то сознание этого лица теряет значение доказательства и в этом отношении становится излишним… Такая организация следствия, при которой показания обвиняемого оказываются главными и — ещё хуже — единственными устоями всего следствия, способна поставить под удар всё дело в случае изменения обвиняемым своих показаний или отказа от них». («Теория судебных доказательств в советском праве», Вышинский А.Я., 1941г.)

Оперуполномоченные ОБОП и следователи, ведущие это дело, видимо тоже знают или догадываются, что одно лишь признание подозреваемого своей вины не такая уж и «царица доказательств» и решили подстраховаться. Кроме отца и сына Нигматуллиных, задержанных 23 мая в Тюмени возле АЗС «Лукойл», в здание ОБОП на ул. 30 лет Победы, 6 из села Ярково были также доставлены Вячеслав Пальянов и Николай Иванов, работающие водителями у ИП Нигматуллина В.А. Из водителей предпринимателя было решено сделать свидетелей преступления – ведь кому как не им знать кто и как поджигал дом Любви Поляковой. Вот только свидетельские показания по словам Пальянова и Иванова они дали после аналогичных пыток электричеством, которое применялось и к Нигматуллиным.

«Ушел ответить на пару вопросов и пропал на двое суток…»

Как ранее писало «ТюменьPRO» следственными органами СК России по Тюменской области было отказано в возбуждении уголовного дела факту применения к ним психологического воздействия, в том числе – пыток электричеством. В настоящее время этот отказной материал обжалуется адвокатами Нигматуллиных, а следствие за эти 3 месяца не сдвинулось ни на шаг. Редакция не занимает в этом деле ни одну из сторон, а дает информацию только со слов непосредственных участников событий или из процессуальных документов.

Сам Пальянов в настоящее время по определенным причинам общаться с прессой отказывается, но все, что с ним произошло редакции со слов мужа рассказала его жена. По словам Валентины Пальяновой, ее мужу позвонили на сотовый телефон днем 23 мая, когда были задержаны Нигматуллины. Сотрудники полиции сказали, что ему надо задать несколько вопросов по делу о поджоге доме главы администрации. В ответ Пальянов заявил, что выехал из Тюмени в Щучье, скоро подъедет и готов ответить на вопросы. При въезде на базу в Щучьем по «Камазу» которым управлял Вячеслав, начали стрелять из пистолета Макарова. Испугавшись он вывалился из кабины на землю, где к нему подбежали незнакомые люди, надели пакет на голову, посадили в машину и очень долго куда-то везли. Потом оказалось, что в Тюмень. Что дальше происходило в здании ОБОП с Пальяновым мало чем отличается от того, что делали с Нигматуллиными. Единственная разница, что водителя сделали свидетелем, а отца и сына – подозреваемыми.

«Когда он мне рассказал, что там с ним делали – такое в голове просто не укладывается. Мне кажется, что делать такое мужчине сотруднику полиции с другим мужчиной – это какая-то психическая неадекватность должна быть. Он готов был родную маму продать, лишь бы это прекратилось. Ему обмотали голову скотчем плотно, чтобы мозги не вылетели. Потому что, когда ток включали, он говорил, что было ощущение, что голову сейчас разорвет. Ноги и руки тоже скотчем обмотали, полностью облили водой. Один контакт вставили в задний проход, другой провод засунули между связанных скотчем ладошек. Когда включали ток, по словам мужа его выгибало как гусеницу в обратную сторону. Только после этого ток ненадолго выключали».

По словам Валентины Пальяновой у мужа в 7 лет была клиническая смерть и сейчас слабое сердце, он постоянно пьет препараты. Когда сотрудники полиции выключали ток, он им говорил, что у него слабое сердце и он может умереть от такого. На это оперуполномоченные ответили: «Ну и что? Нам же проще – сдохнешь и никто не узнает от чего. Свидетелей, что мы тебя задерживали нету. Вывезем, выкинем тебя в лес и все. Ни одна экспертиза не покажет, что с тобой что-то делали – побоев у тебя нет. Даже при вскрытии ничего не обнаружат».

«Так продолжалось сутки, как мужа привезли в ОБОП. По его словам, сотрудники полиции включали свой прибор, выключали, уходили, потом снова все начинали. Все это время с водителя требовали, чтобы он дал показания на Нигматуллиных, как они подожгли дом. «Я спал дома в это время, можете соседей спросить. Как я могу что-то знать, если я ничего не видел?» — спрашивал Вячеслав у оперов и просил прекратить пытки. На что ему ответили: «Все равно ты все расскажешь. Еще немного помаешься и сдашься.» Когда Пальянову принесли подписанные признания Евгения и Валерия Нигматуллиных, он понял, что сопротивляться дальше нет смысла и тоже подписал свой протокол. При этом один из оперов заявил – «Что издеваешься над собой, все давно уже подписали не выдержали, а ты идиот все лежишь и че-то из себя строишь». После этого Пальянова отвели в камеру, где прицепили наручниками к батарее, которая находилась на таком уровне, что можно было только сесть на корточки. Так он провел ночь.»

Охота на свидетеля

Когда Пальянова привезли в отделение полиции в Ярково, жена приехала за ним на машине, чтобы увезти домой. Вот как она описывает в каком виде к ней вышел муж.

«Когда Владислав спустился ко мне со второго этажа райотдела, он напоминал психически потерянного человека с блуждающим взглядом. Он напоминал человека, который вышел из леса и видит меня в первый раз. Когда я его взяла под руку и сказала: «Пошли домой», он несколько раз переспросил у присутствующих сотрудников полиции: «Это все? Я могу идти?» Было такое ощущение, что человек не верит, что он свободен. Сначала он сам за руль, но сразу сказал мне: «Валя, садись за руль, я не могу вести машину. Я не чувствую правую руку и ногу.» Онемение правой половины тела прошло только спустя сутки. Еще несколько ночей Владислав очень громко кричал, как будто ему до сих пор делают больно.»

Как и обещали оперуполномоченные, при медицинском освидетельствовании следов пыток электричеством не обнаружено. Зато на тыльной поверхности левой кисти имеется ссадина, которая образовалась при трущем или ударно-трущем взаимодействии с твердым тупым предметом. Аналогичный след на руке имеется и у свидетеля Иванова. По словам адвоката Сергея Островского, данный след свидетельствует о том, что по рукам граждан наносились побои.

На днях семье Пальяновых неожиданно пришлось вспомнить все ужасы «дачи свидетельских показаний» оперуполномоченным ОБОП. В пятницу вечером на пороге их дома возникли четверо крепких людей среднего возраста с предложением задать свидетелю Пальянову несколько вопросов.

«Они издалека показали свои корочки – я даже не разглядела что там было, и сказали, что им нужен Пальянов Владислав. Я сказала, что его нет дома и спросила зачем он нужен. Они ответили, что им его надо якобы ознакомить не то с какой-то экспертизой, не то еще с чем-то. Как-будто пришли результаты какой-то проверки и им надо мужа с ней ознакомить. На мой вопрос: «А для чего мужа знакомить с какими-то результатами экспертизы, если он свидетель, а не обвиняемый?», один из сотрудников со шрамом во все лицо сказал: «Нам надо ему еще задать несколько вопросов». Я им ответила, что когда в прошлый раз за ним приехали, чтобы тоже задать несколько вопросов, муж исчез на двое суток и я даже не знала где он и что с ним.»

Затем сотрудники начали оказывать на женщину психологическое давление. Не дав им сотовый телефон мужа, Валентина сама ему позвонила, но телефон был вне зоны доступа. Супруга сказала сотрудникам полиции, что скорее всего муж уехал на открытие охоты, на что те выдвинули версию, что Пальянов начал прятаться. «В интересах мужа и ваших, чтобы он позвонил нам или явился в Ярковский отдел полиции в среду» — заявил опер со шрамом. На вопрос Пальяновой: почему муж не может приехать в райотдел в понедельник, чтобы ответить на вопросы, лицо со шрамом продолжало настаивать на явке свидетеля в среду, причем сделать это должен был без повестки следователя. «Это в ваших интересах, чтобы у вашего мужа все было хорошо» — заявили на прощанье сотрудники.

Особенности российского следствия.

Все сомнения в виновности оперуполномоченных следователь толкует в их пользу.

Все сомнения в виновности Нигматуллиных следователь толкует против них.

Не смогли ответить оперуполномоченные для чего им нужно приезжать к свидетелю вчетвером, чтобы ознакомить с результатами какой-то экспертизы и задать «несколько вопросов». Позже Валентина Пальянова перезвонила корреспонденту и передала со слов мужа, что приезжавший сотрудник со шрамом участвовал в мае в его допросах в ОБОП. Серая «Лада Гранта», на которой были четверо, желавших задать свидетелю «несколько вопросов», также знакома Пальянову – именно на ней его везли в Тюмень с пакетом на голове.

«ТюменьPRO» продолжает следить за развитием событий.

Виктор Нестерук